Музейная«царица»

Столетие со дня рождения Ирины Антоновой - это не только юбилей самой влиятельной в своё время женщины в российском музейном мире, но и самого музейного дела  России. Ирина Александровна не дожила до такого юбилея всего два года, прожив 98 интереснейших, насыщенных лет.

Отлично известная и во французской искусствоведческой сфере, она десятилетиями считалась там одним из главный советских и российских авторитетов. Французы знали, сколько сил тратила Ирина Антонова для того, чтобы в Советском Союзе могли регулярно экспонироваться полотна из Европы. А советские «гастроли»  Джоконды вообще стали  легендарным  успехом этой невероятной женщины.

Ирина Антонова очень любила Париж, используя все возможности для взаимообогащения культур наших стран. А её яркий, образный язык превращал каждую встречу с ней в готовое интервью. И сейчас, в столетний юбилей наша редакция вспоминает некоторые отрывки из беседы с этой «имератрицей» музейного дела, записанные в 2010 году. 

И.А. Что касается дальнейших взаимных открытий, то существуют еще целые "континенты" французского искусства XIX века, которые россияне пока у себя не видели. Например, мы были бы счастливы показать выставку таких мастеров, как Энгр, Курбе, Эдуард Манэ, Милле. 

Кроме того, лично я очень люблю выставки, посвященные архитектуре, было бы интересно провести что-то подобное, посвященное Франции. Также хотела добавить, что на наших Декабрьских вечерах, которые в этом году отмечают 30-летний юбилей, всегда очень много играют французской музыки, и каждый раз находится что-то новое, недостаточно известное.

— Планируете ли вы  осуществить то, о чем однажды упоминали: создание отдела современного искусства? Хотя если вы это сделаете, наверняка все начнут критиковать музей за предпочтение того или иного художника.

И.А. Конечно, данное направление в музее должно непременно развиваться, но я хочу сказать, что понимать и правильно оценивать искусство своего времени — это самая трудная задача. Почему мы так и восхищаемся нашими великими коллекционерами Сергеем Щукиным и Иваном Морозовым, ведь они в свое время угадали талант и величие тех художников, которые были признаны только потом. Среди них Пикассо и Матисc. Причем угадали тогда, когда даже французы отказывались их покупать. Более того, отказывались и даром брать, как это, например, случилось с изумительной коллекцией Кайботта, которую Лувр не захотел принять в дар, поскольку не посчитал ее соответствующей своему уровню.

Превращение из неизвестного художника в музейного — это целый процесс: процесс квалификации, понимания, глубины прочувствования. Все могут ошибаться, но время уже сейчас позволяет дать оценку каким-то периодам. При этом мы видим вокруг огромное количество продукции, я бы так это назвала, которая когда-нибудь уйдет навсегда. Это просто очевидно. Но что-то непременно останется, хотя бы как пример усилий, которые делались для того, чтобы понять свое время в искусстве. Нужно за всем этим процессом внимательно наблюдать и изучать.

Если же говорить обо мне лично, то вполне нормально, что у меня есть своя собственная оценка и понимание происходящего. И нужно сказать, что тот процесс, который происходит в последнее время, скорее огорчает, чем радует. Может быть, заканчивается то, что мы и называем искусством. 

Появилось огромное количество продукции, которая представляет какой-то иной вид творческой деятельности. Я отношусь к происходящему с уважением и обычно не считаю, что художник "оригинальничает" только на потребу кому-то. Но для всей этой продукции нужно придумать другое название.

— Леонардо да Винчи использовал до 20 слоев краски, чтобы добиться своего эффекта сфумато. Сейчас любой обладатель компьютера в состоянии сделать то же самое за полчаса и распечатать готовый продукт. Все это сильно нивелировало критерии мастерства. Тот же Пикассо практически одинаково хорошо рисовал и правой, и левой рукой, а сейчас большинство художников обращают внимание вовсе не на основы ремесла. Можно ли сказать, что искусство вырождается в перформанс?

И.А.  Отчасти это так. Сейчас появилось огромное количество возможностей, которых ранее не существовало. Может быть, тот путь познания, который давало искусство в классическом понимании, исчерпан. Это направление возникло когда-то из желания человека сделать подобное. Другой вопрос, что изображение никогда не было и не могло быть прямолинейным подобием, а определенным образом преображало действительность. В этом и состоит смысл искусства. Настоящее искусство никогда не было натуралистическим. Картина Вермеера со всеми своими тщательно проработанными деталями — это великое поэтическое преображение. Именно в этом красота и сила искусства. Почему этот путь сегодня кажется исчерпанным? Это вопрос, который требует отдельных исследований.

На наших глазах рождается что-то другое. Уже родилось, а мы его все время описываем теми понятиями, к которым это явление отношения не имеет. Оно и само хочет прицепиться, "притулиться" к классическому пониманию искусства, а ему туда совсем не нужно просто. Это явление надо отделить и судить уже совершенно по другим законам. По законам этого рода продукции. Тогда все станет как-то яснее.

 К счастью, в большинстве случаев об этой продукции и не говорят как о высоком искусстве. В противном случае на нее будут накладываться все психологические и эстетические требования, которых она обычно не выдерживает. Более того, даже не имеет к ним отношения. Нельзя к современному искусству предъявлять те требования, которые к нему не имеют отношения. Это даже некорректно. А кроме того, нужно избавиться от раздражения, которое ведет к необъективности.

https://rusmir.media/2010/09/01/talant  

Вера Медведева